vitalidrobishev | Заповедные места России

Кроноцкий заповедник Камчатка

Вы никогда не задумывались о том, сколько на планете заповедных мест?
Тысяча, десять тысяч? Может, сто? Одна из версий гласит, что на Земле около двух тысяч национальных парков, а вот биосферных заповедников — всего 651 в 120-ти странах мира. Все вместе они занимают почти 10% от всей суши, 2% из которых — на территории России (104 заповедника на 2015 год). Это примерно 40 миллионов гектар, если считать акватории.

По словарю Ожегова слово “заповедный” применительно к чему-либо означает что-то запретное, неприкосновенное. Производным от него как раз и является заповедник:

Участок территории (акватории), на котором сохраняется в естественном состоянии весь его природный комплекс, а охота запрещена. Кроме того, на территории заповедника запрещена любая хозяйственная деятельность человека, а земли навечно изъяты из любых форм пользования.

На сохранение таких уникальных мест направлены огромные силы: ученые всего мира считают своим священным долгом их защиту и охрану на государственном уровне. Видимо, когда-то перед первыми экологами (хотя вряд ли на этапе зарождения этой науки существовало такое слово) друг другу и обществу был задан вопрос: а какая она, природа, точнее, какой она должна быть?

Желание найти территорию, на которой сохранилась полная природная гармония, и на которой растительный и животный мир полностью дополняют друг друга, не нарушая заведенного на планете равновесия, сподвигло людей не только на ее поиск, но и на сохранение такого сокровища. В поисках подобных зон люди прибегали к биологическим и географическим исследованиям. Если удавалось найти нужное —тогда трубили во все колокола, стремясь привлечь государство и общественность на свою сторону, чтобы обеспечить будущему заповеднику выживание и сохранность в первозданном виде.

Само понятие “заповедник” предполагает абсолютное, или близкое к оному, отсутствие в нем человека. Даже туристам в большинстве случаев туда вход запрещен (наверное, здесь лучше подойдет по смыслу фраза “особенно — туристам”). Исключений из этого правила мало, но они есть: в отдельных заповедниках действует пропускной режим. Чтобы посетить закрытую территорию, желающий должен получить разрешение либо от ее руководства, либо от Минприроды РФ. Это не драконовские меры, как может показаться на первый взгляд: по простой логике, любое вторжение человека в закрытую природную зону (даже обычная прогулка) может внести сильнейший дисбаланс в сложившееся в ней равновесие, пусть и совсем немного. Это может привести к нехорошим последствиям для обитателей заповедника — так есть ли смысл рисковать?

Заповедник Кивач Карелия

Первые заповедные кущи

Сказать точно, какой из правителей древности первым решил позаботиться о сохранности некоторых участков своего царства-государства, нельзя. Кто-то утверждает, что такое понятие, как заповедник, зародилось на Шри-Ланке примерно в III веке до нашей эры: тогда был принят первый закон об охране окружающей среды и защите дикой природы, и создана первая заповедная территория в естественных условиях. Другие склоняются к мнению, что основателем заповедников был легендарный царь Хаммурапи, правивший в Древнем Вавилоне, и именно он издал первый природоохранный указ.
Вавилонские леса разбили на множество участков-секторов, за каждым из которых закрепили ответственного за их сохранность человека — кого-то вроде лесничего. Если он ответственно подходил к выполнению своих обязанностей, то имел шанс получить не палкой вдоль хребта, а денюжку из казны. Против царского закона не попрешь, да и место считалось “хлебным”, а потому от работы никто не отлынивал, благо, она была непыльной. Всего и дел — следить, чтоб посторонние не шатались по вверенной территории, а если шатались — то не рубили лес, не рвали ягод, не охотились и не ловили рыбу из лесных озер.

Есть и другие версии. На территории современного Туниса находится Национальный парк Ишкель, на просторах которого с давних времен затерялось красивое озеро. В XIII веке в Ифрикии правила династия Хафсидов, которая запретила любую охоту в его окрестностях.

Из истории:

Ифрикия — современное арабское название Африки. В историческом контексте обозначает земли, входившие в римскую провинцию Африка и управляемые династией Аглабидов. Ныне средневековая Ифрикия лежит в пределах Туниса, западная часть — в составе Алжира, восточная — в Ливии.
Центральная фигура ислама, пророк Мухаммед, тоже не был равнодушен к защите окружающей среды: он назначил множество зеленых зон заповедниками, или хима, — на этих территориях любая жизнь была под защитой. До сих пор известен один из тех участков, располагавшийся близ Медины.
Весьма своеобразно, но, тем не менее, действенно, заботились о природе в средневековой Европе. Там ценность составляла не столько гармония в биосистеме, сколько сохранность охотничьих угодий, принадлежавших феодалам. Чтобы продуктивность в лесах не понизилась, в разных участках временно запрещали любую охоту (либо — только на определенный вид дичи). Это делалось для того, чтобы дать этой самой дичи время на размножение, иначе был риск превратить отличные угодья в нечто безжизненное, где существовал только один вид охоты — на грибы. Наказание было строгим, браконьеров отлавливали и передавали на самоличный суд феодала, который с ними особенно не церемонился.

Ограничение на пользование природными ресурсами, особенно — на пушной промысел, появилось и в Киевской Руси. Пришлось оно на XI век, когда указом Ярослава Мудрого в “Русскую правду” были внесены соответствующие законы. На бумаге это была искренняя забота о природе, на деле — та же попытка уберечь угодья сильных мира сего от разного рода браконьеров, имеющих менее знатное происхождение.

В XIII веке издается указ, согласно которому на многих территориях и вовсе запрещается охота, в том числе — в Цуманской и Беловежской пущах. При Алексее Михайловиче Романове было запрещено охотиться на некоторых участках вокруг Москвы. Разумеется, этот запрет не распространялся на царя, а как проходила царская охота — представить нетрудно. Одна свита могла, наверное, вытоптать пару-тройку футбольных полей. Но зато на этих территориях запрещалась любая хозяйственная деятельность, что позволяло землям хоть как-то восстановиться после очередного царского уик-энда.

Уже в конце XIX-начале ХХ века в России постепенно формируется общественное движение, последователи которого стремились доказать на государственном уровне необходимость учреждения заповедников и утверждения законов в пользу охраны природы. Это движение за короткий срок набрало внушительную силу, поэтому с предложениями его участников приходилось считаться. Благо, они были вполне адекватными: поднимались вопросы об учреждении минералогических заповедников на Урале, в Прибалтике, по охране водоемов, лесов и их флоры и фауны. На XII съезде русских испытателей и врачей, который проходил в 1909 году, профессор И. П. Бородин вынес на обсуждение присутствующих предложение о создании целой системы заповедных территорий. На этом же съезде прозвучала его знаменитая фраза, которую можно увидеть почти во всех учебниках будущих экологов: “Это такие же уники, как картины, например, Рафаэля —уничтожить их легко, но воссоздать нет возможности”.

В 1914 году выходит книга Д. Анучина “Охрана памятников природы”. Представители науки вкладывали огромные силы в свою цель, и в итоге в 1916 году проводится “Закон о государственных заповедниках”, по которому появляется первый российский заповедник — Баргузинский. Его создали для сохранения и увеличения численности соболя, которого на тот момент насчитывалось всего около 20-30 особей. Закон впоследствии хотели скорректировать и усовершенствовать, но революция перекроила планы экологов, и природоохранная деятельность была отложена. Однако даже в такое время она не была заброшена в долгий ящик: уже в 1919 году свой официальный статус получает еще один заповедник, первый в истории Советской России — Астраханский.

Защитим природу от народа!

Это был бы весьма подходящий лозунг для первых советских заповедников. Они переживали разные времена, было и хорошее, и плохое, но к 30-м годам по стране насчитывалось уже около 80 заповедных мест. Хорошо? Еще бы! Но проблема в том, что их основатели в большинстве случаев шли не по пути сохранения природы, но по пути ее улучшения. Модернизации, если можно так выразиться. “Сверху” выдан план: обогатить местные леса-поля-реки видами флоры и фауны, которых здесь и во сне не видели. Партия сказала “Надо!”. Ну, надо — так надо. Привезли, и с энтузиазмом приступили к обогащению.

Заповедник Галичья Гора ( Липецкая область)

В 1937 году в Жигулевском заповеднике открывается питомник, где специалисты пытались вырастить деревья с Дальнего Востока и юга страны, и сюда же “приезжают на ПМЖ” несколько пар пятнистых оленей с того же Дальнего Востока. Первая морозная зима на корню уничтожила всех теплолюбивых “южан”, а олени не пережили еще одну, морозную, снежную зиму, под пушистым покровом которой были скрыты все специальные кормушки с сеном. То ли олени оказались недогадливыми и не сумели отыскать пищу под снежной толщей, то ли кормушки были расставлены как-то не по сценарию, но в итоге пятнистые обитатели в Жигулях так и не прижились.

Но подобные неурядицы были мелочью по сравнению с тем, что ожидало заповедники в ближайшем будущем, в частности, 88 зон из 128. В 1951 году правительство страны справедливо рассудило: дескать, раз у нас есть такие богатства, значит, это национальное достояние, и народ должен всем этим пользоваться! Мысль здравая и справедливая, но вкупе с сокращением более половины от общего числа существовавших на тот момент государственных заповедников она кажется настоящим кощунством.
Особенно если учесть, что на их бывшей территории начались не какие-нибудь исследовательские работы, доступные всем и каждому без пропусков, а обычные лесозаготовки. Зачем беречь от народа лес, если скоро наступит светлое будущее, а при коммунизме будет всеобщее изобилие?

Только к 60-м годам “наверху” опомнились. Гонения на заповедники прекратились, и началось обратное действие — теперь надо было восстанавливать утраченное. Все-таки человек — непонятное создание. Имея все, он стремится это разрушить, а потом, глядя на обломки своего счастья, сетует на несправедливость этого мира и пытается все восстановить. И это относится не только к заповедникам.

К 1980-м годам в СССР функционируют почти две сотни заповедников. Активно ведется создание национальных парков, по замыслу учредителей которых нужно сделать попытку совместить заповедник и место для посещения туристов. Надо сказать, попытка оказалась довольно успешной, и идея прижилась.
На настоящее время ( 2020 год) в России действует 101 государственный природный заповедник.
Площадь заповедников, с учетом общепризнанных гигантов, площадь которых превышает миллион гектар: Большого Арктического, Командорского, Путоранского, Усть-Ленского, Таймырского и Кроноцкого. Есть в стране и “малыши”: Белогорье, Приокско-Террасный и Галичья Гора — площадь каждого из них менее 50 км².

Часть российских заповедников находится в ведении Министерства природных ресурсов и экологии РФ, часть относится к РАН, Минобрнауки, а Восточно-Уральский заповедник — вообще к производственному объединению “Маяк” Федерального агентства по атомной энергии.

О чем говорит такое “разветвление” руководства? Вовсе не о рассаднике бюрократии (хотя в какой-то мере и она присутствует, куда же без этого). Но на мой взгляд, это распределение свидетельствует о том, что природа слишком многогранна, слишком разнообразна и не подотчетна, чтобы суметь вписать ее в один-единственный закон, и отдать бразды правления всего одному ведомству.