vitalidrobishev (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
vitalidrobishev) wrote2020-03-14 12:04 am
vitalidrobishev) wrote2020-03-14 12:04 am
Почему Хемингуэй так и не побывал в СССР?
Многим почитателям творчества этого известного во все мире писателя и поныне непонятно, почему для большинства его произведений таким сложным оказался путь в “самую читающую страну в мире”, почему воспитанный на русской классике и возвращающийся к ней всю жизнь, в доме которого “повсюду была старая русская проза - Толстой, Тургенев и другие” - писатель Хемингуэй, побывавший во многих странах разных континентов, так ни разу и не побывал в СССР.
Эрнест Хемингуэй вырос в семье врача в провинциальном американском городке Оук-парк, штат Иллинойс. После окончания школы в 1917 г. стал репортером местной небольшой газеты в Канзас-Сити. В 19 лет Хемингуэй очутился на итальянском фронте Первой мировой войны, был тяжело ранен. После пребывания в госпитале вернулся в Штаты, но затем вновь уехал в Европу и попал на войну (греко-турецкую 1919-1922 гг.).
В большую литературу Хемингуэй вошел во второй половине 20-х годов, когда вслед за книгой рассказов “В наше время”(1924) выходят его первый роман “Фиеста” (1926) и “Прощай, оружие!”
..Еще ранее, в 1922 году, Эрнст Хемингуэй - корреспондент ряда канадских изданий в Европе. Его первое ответственное задание связано с освещением Генуэзской конференции. Здесь он впервые увидел и услышал большевистских делегатов Г.Чичерина, М.Литвинова, сидевших рядом с лидерами капиталистического мира.
Благоприятное впечатление от его корреспонденций побудило редакторов из Торонто направить его на некоторое время в Советскую Россию. В письме к отцу, а также к редактору журнала “Поэтри” от 16 июля 1922 г. он сообщает о предстоящей поездке и называет себя штатным корреспондентом “Торонто стар” в России. Был получен загранпаспорт. Сам М.Литвинов обещал писателю, что никаких препятствий не будет. Однако по неизвестным причинам поездка не состоялась.
Тогда, в 20-е годы, зарубежная литература еще широко публиковалась в СССР. В марте 1928 г. М.Горький рекомендовал своему секретарю Крючкову для издания рассказ Хемингуэя о бродягах. В середине 30-х годов рассказы Хемингуэя публикуются в журналах “30 дней”, “За рубежом”, “Интернациональная литература”. В 1934 г. выходит сборник Хемингуэя “Смерть после полудня”, в который были включены рассказы разных лет (1925-1929). Но большинство советских критиков той поры, включая пропагандиста творчества писателя в советской стране И.Кашкина, должны были видеть в произведениях Хемингуэя, находившегося “по ту сторону”, “узкий, ограниченный, обособленный, малый мирок”.
Но американский писатель, который в целом весьма неуважительно относился к критике, высоко оценивал труды Кашкина. Прочитав статью критика “Эрнест Хемингуэй - трагедия мастерства”, автор указанных произведений напишет:
“Приятно, когда есть человек, который понимает, о чем ты пишешь. Только это мне и надо... Каким я при этом кажусь, не имеет значения”.
Примечательно, вспоминал И.Эренбург, что на вопрос, заданный в середине 30-х годов редакцией журнала “Интернациональная литература”, кто из зарубежных писателей наиболее популярен, на первом месте был назван Хемингуэй. К нему обращались и о нем писали А.Платонов, Ю.Олеша. “У нас в Союзе, - писал Ю.Олеша, - любят его и читатели и мастера литературы”.
А писатель Ю.Домбровский говорил:
“Кто открыл для меня действительно новые горизонты - это Э.Хемингуэй”.
Как-то в одном из интервью Хемингуэй говорил: “Каждый писатель должен создавать нечто такое, что имело бы непреходящую ценность, и отдавать этому все время без остатка...”
Почему же легкий на подъем Хемингуэй, всегда стремившийся все посмотреть, а затем уже писать, при большом желании увидеть Россию, не спешил туда?
Дело в том, подчеркивал он, что после переворота тебя ждет только встреча с официальной линией и “сквозь установленный заслон невозможно прорваться к подлинной истории и к людям без официального статуса”.
Надо думать, что уже тогда к Хемингуэю стали приходить сведения о разочарованиях, постигших часть зарубежных писателей, побывавших в “стране победившего социализма”, которые увидели, что советского вождя интересовал только имидж его режима за рубежом.
Самая изощренная пропаганда не могла заглушить разговоры и скрыть факты принудительного труда, существовавшего в покрывших страну исправительно-трудовых лагерях.
В письме критику Гарри Силвестру от 5 февраля 1937 г. содержится фраза: “В России у власти нечистая компания, впрочем, мне не по душе всякое такое правительство”.
Особый этап творчества Э.Хемингуэя связан был с испанскими событиями в середине 30-х годов. Его встречи с советскими людьми вызвали у писателя готовность пересмотреть написанное им ранее о возможной поездке в Россию. Его сблизили с ней Исаак Бабель (его “Конармию” Хэм высоко оценил по французским переводам). Понравились ему романы Ильфа и Петрова. Запомнилась платоновская новелла “Третий сын”.
В Испании он познакомился с Алексеем Эйснером. Дружеские отношения связывали его с Ильей Эренбургом. Из всех советских в Мадриде самое сильное впечатление оставил Михаил Кольцов: “...отнюдь не воинственного вида, почти миниатюрный - и бесстрашный в осажденном городе, мрачный умница и остроумец...”). Симпатию он испытывал к Роману Кармену, создавшему кинодокументальную “Испанскую хронику”.
В письмах к американскому критику Эдмунду Уилсону Хемингуэй напишет, что привязался к русским, которых видел под огнем и которые “великолепно себя проявили”. Он сближает их со своими любимцами из интернациональных бригад генералом Вальтером (К.Сверчевским), Лукачем (Мате Залка) и другими. За несколько дней до падения Мадрида Хемингуэй в письме к И.Кашкину писал:
“Мне очень хочется повидать вас и побывать в СССР”.
В СССР знали, что писатель работает над романом об испанских событиях. “В потоке сознания” - одного из главных хемингуэевских героев, “постоянно и драматически присутствовала Россия”. Этим героем был журналист Михаил Кольцов, изображенный писателем под именем Каркова. Эта фигура, симпатичная герою и автору, освещена как весьма неоднозначная и трагическая. Ему, советскому другу, Хемингуэй был многим обязан. Позже он напишет:
“...Он знал, что я не коммунист и никогда коммунистом не буду. Но поскольку он верил в меня как писателя, он старался показать мне, как все обстоит на самом деле, чтобы я мог точно написать об этом”.
С выходом в начале 1940 г. в США романа “По ком звонит колокол” писатель вновь лишил себя возможности поехать в Советский Союз. Читавшие тогда роман не могли не почувствовать, что от автора не укрылись сталинские методы, насаждавшиеся через Коминтерн в международном коммунистическом движении.
Подтверждением этому послужила публикация в конце того же года в газете американской компартии “Дейли уоркер” открытого письма ветеранов интернациональной бригады имени Линкольна Хемингуэю, в котором говорилось:
“Мы, участники интернациональных бригад испанской республиканской армии, убежденные в правоте того дела, за которое мы боролись, с чувством глубокого негодования осуждаем данное вами в книге “По ком звонит колокол” изображение этой борьбы...
Мы отвергаем её, как искажение подлинной картины войны в Испании, как лживое изображение американских добровольцев в Испании, как клевету на Советский Союз, на интернациональные бригады и наших руководителей, как клевету на испанский народ”. Письмо это было опубликовано и в издаваемом в СССР журнале “Интернациональная литература” (1940 г., номер 11-12). По тогдашним временам это был приговор, не подлежавший обжалованию.
Р .Орлова, автор исследования “Русская судьба Хемингуэя”, приводит любопытный факт. Несмотря на указанное письмо, переводчики Госполитиздата получили задание перевести роман. И держать это в секрете. Но прошел слух, что, прочитав в секрете переведенную рукопись романа, главный цензор Сталин изрек: “Интересно. Печатать нельзя”
Еще бы. Ведь отзвуки о проводимой им политике своеобразно преломились в романе. И автор “Колокола” оказался в числе “отступников”. Почти 15 лет, с 1940 по 1955 г., писатель и его произведения были в опале. Имя его называлось лишь для того, чтобы подчеркнуть, что он извратил смысл многих важных событий гражданской войны в Испании.
Рассказывают: несмотря на то, что рукопись была заморожена издательством, она обрела особую самиздатовскую жизнь. Те немногие, кому удалось прочитать рукопись, проникались мыслями автора, что справедливость дороже жизни.
Узнав об издании романа в США и его содержании, с протестом против его появления в русском издании выступили героиня войны с фашизмом в Испании, пламенная Пассионария - Долорес Ибаррури и печально знаменитый по Испании 1936-1939 годов посланец Коминтерна, творивший скорый суд и расправу над заподозренными в нелояльности интернационалистами, герой восстания матросов на Черном море Андре Марти.
Оба они в 1941 году работали в аппарате Коминтерна и в представительствах своих компартий при Исполкоме Коминтерна. Ссылаясь на свою осведомленность в событиях испанской войны, Ибаррури и Марти категорически оспаривали подлинность описанных событий Хемингуэем. Лидеры компартий Испании и Франции руководствовались прежде всего стремлением отстоять незапятнанным мундир, ибо были причастны к описываемым событиям.
Изданию романа в СССР Хемингуэй придавал большое значение. Он готов был и на купюры. Этим романом он должен был предстать перед читателями автором антифашистского произведения. В случае издания книги вопрос о его приезде в Советский Союз встал бы по-другому. Но ЦК КПСС наложил вето. Партийные идеологи усматривали в его произведениях несоответствие принципам социалистического реализма.
Например, в повести “Старик и море”, удостоенной Нобелевской премии, центральный партийный орган” Правда” в декабре 1952 г. писал: “Реакционная критика подняла на щит это произведение Хемингуэя, пытаясь усмотреть в нем глубокую философию”.
Смерть главного цензора не изменила отношения ревнителей коммунистической идеологии к Хемингуэю. Даже о присуждении Эрнесту Хемингуэю в 1954 г. Нобелевской премии по литературе советские читатели узнали не сразу. Изменений не последовало и после выступления Н.Хрущева с разоблачением культа личности.
Судьба крупнейшего романа Хемингуэя в СССР и в дальнейшем складывалась весьма неблагополучно. Казалось бы, после 1956 г., когда Михаил Кольцов был посмертно реабилитирован а Андре Марти, напротив, заклеймен как “отступник” от “идеалов коммунизма”, тем не менее попытка издания и даже упоминания романа на страницах ряда журналов в 1960 г. (“Нева”, “Новый мир”) встретила решительное “нет” ЦК КПСС.
Развернувшиеся вскоре события еще раз отдалили возможность приезда Хемингуэя в СССР. Он был среди тех художников слова Запада, кто выступил в поддержку гонимого в СССР поэта и писателя Бориса Пастернака. Осенью 1958 г., когда Союз советских писателей гневно осуждал члена своей организации за роман “Доктор Живаго”, за который ему была присуждена Нобелевская премия, Хемингуэй говорил: “Каждый день думаю о Пастернаке... Я подарю ему дом и сделаю все, чтобы облегчить его привыкание к жизни на Западе”.
Но он понимал, что поэт всем сердцем связан с Россией, что для такого гения, как Пастернак, решение покинуть Россию чревато тяжелыми последствиями. “Но если, - говорил Хемингуэй, - он все же приедет к нам, мы не должны его разочаровать. Я сделаю все, что в моих скромных силах, чтобы сохранить для мира этот творческий дух”.
Однако это искреннее заявление лишь затормозило издание запланированного двухтомника произведений Э.Хемингуэя в СССР. Наступившее в конце 50-х годов некоторое смягчение международной напряженности и предстоящая поездка Н.Хрущева в США породили надежду, что поездка писателя в СССР наконец-то состоится.
17 октября 1959 г. в “Литературной газете” было опубликовано письмо Э.Хемингуэя, в котором высказывалось его желание посетить Советский Союз:
“Когда срочные работы будут закончены, я с радостью приехал бы в Советский Союз и с большой радостью захватил бы с собой своего друга Антонио Ардоньеса...”
В ответном письме Хемингуэю главный редактор “Литературной газеты” С.Смирнов сообщал, в частности, что читательская общественность страны ценит его талант, его произведения и он всегда будет желанным гостем. Но по установившимся советским порядкам решение вопроса о приглашении зарубежного писателя начиналось с получения согласия ЦК партии. В ответ на направленный запрос С.Смирнова из ЦК последовал предостерегающий ответ, что Хемингуэй может отклонить официальное приглашение посетить в ближайшее время СССР. Основание: заявление писателя в одном из интервью, что он не собирается ехать в СССР, чтобы получить причитающийся ему гонорар от издания там его произведений.
А поэтому редакции “Литературной газеты” было рекомендовано ответить писателю, выразив сдержанно готовность принять его, если пожелает посетить СССР, но ответ в газете не публиковать. Чем не искреннее приглашение?!
Прошло полгода, и в отделах ЦК КПСС родились еще два документа, разумеется, с грифом “совершенно секретно”. Первый представлял проект постановления комиссии ЦК: “Признать нецелесообразным публикацию в советском журнале романа Э.Хемингуэя “По ком звонит колокол”. Содержание второго от 16 мая 1960 г. следующее: “В связи с неоднократными заявлениями Э.Хемингуэя о том, что до завершения работы над новым романом он не собирается выезжать за границу, считаем нецелесообразным рассматривать вопрос о приглашении его в СССР”.
Так и не побывал писатель Эрнест Хемингуэй в СССР. 4 июля 1961 года пришло сообщение о его трагической смерти. Он застрелился из охотничьего ружья утром 2 июля в собственном доме. Он собственной рукой поставил точку в конце своей жизни, которая была такой же трагичной и яркой, как и все написанные им романы.
Р.S.
К широкому читателю роман пришел только в 1968 году. В четырехтомном собрании сочинений Э.Хемингуэя этот роман был напечатан в третьем томе, целиком посвященном произведениям, написанным на материале гражданской войны в Испании.
no subject
Система категоризации Живого Журнала посчитала, что вашу запись можно отнести к категориям: История, Литература.
Если вы считаете, что система ошиблась — напишите об этом в ответе на этот комментарий. Ваша обратная связь поможет сделать систему точнее.
Фрэнк,
команда ЖЖ.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject